Двери не как молдавские ковры, а вместо одного предисловия к одной части нового моего романа о простых событиях в Приднестровье, одной части Республики Молдова, куда наши не так часто бывают. На днях , вернее .- недавно работавший экскурсоводом в музее археологии и истории сказал: “ Забудь о том, что быт наш гнусен. И поверь мне, что еще бывают чудеса”. - Наверно у моего знакомого новая идиллия и хочет со мной поделиться, подумал я. Знаю я его! При одном упоминании его фамилии высоко поднимались упругие груди местных молодых медсестер и не только. Но, решил послушать его. - Помнишь старую крепость Тигина? - Не помню, потому что мне, ни разу не приходилсь туда зайти. Что этим хотите сказать? - Так вот послушай, сказал он. Недавно решили снести одно ветхое и уродливое здание в старой крепости и решение быстро выполнили. Но... Когда здание почти полностью снесли, обнаружили под ней какой-то туннель а вход в нем зарождался странной массивной деревянной дверью. Представь себе, деревянная дверь была самой удивительной находкой за всю мою жизнь, заявил вдруг он. - Да ну! Что в ней особенного? - Видите-ли древесина материал особенный. В наше время, да и раньше деревянные двери, могли себе позволить не все. А дерево этих дверей оказалось вовсе не деревом, а кокой-то совершенно незнакомой материей, на ощупь мягкой и даже немного теплой. Дверь была без ручкой. И ее никак не могли открывать. Но вдруг она сама открылась, испугав подошедших к ней людей. Их взору представилось необычный туннель в котором горел не ярко розовый свет, приглашая остолбеневших рабочих войти внутрь. Трое смельчаков все таки вошли. Не успев хорошо оглянуться и обернуться к своим крикнув “черт возьми, два этот туннель кажется движется и крутит нас!” дверь начало закрываться. Я успел вставить большое дубовое бревно, но дверь все же захлопнулась. Дубовое бревно загорелась странным пламенем и сгорела тут же, но не до конца, при том, что мы начали ее тушить. Она после горения превратилась в большую по габаритам деревянную дудку которая начала издавать печальную мелодию. - И ее звук напоминал вам Дойну! Я пытался шутить таким образом, но бывший экскурсовод подтвердил: - Это точно. Я даже спросил кто может записывать эти звуки. Из числа присутствующих один вытащил из кармана мобильник и начал снимать необычное зрелище, а другой побежал в здание за магнитофоном. Дойна вначале была только оркестровая, но потом, перешла в настоящую печальную песню о давно минувших дней. Голос рассказывал выпевая что-то про Манук Бея, про мирном договоре подписанный в Бухаресте и про большом семействе какого-то Ботнаря. Одна часть семейства оказалась в одной стране, другая в другой... - И что далее? - А далее удивительная “дудка”, как только один включил магнитофон, потемнела прямо на глазах у всех и несколько раз меняла свой цвет. Потом замолчала. - И всё? - Нет, не всё. Далее двери еще раз открылись и туда зашли еще двое, которые как и первые три, пропали, после того, как она быстро захлопнулась сама по себе. А мне хочется добавить всего одну фразу. Скоро вечер и вновь - глаз-монитор, что-то писать, может быть, вздор, нервно стучит пульс прямо в висок, Господи, где же ты… дай же мне срок… Мне иногда от «чужих и своих» тоже приходится в одинаковой степени защищаться по всем канонам военного времени. На месте открытия странных дверей сразу же была собрана экспертная комиссия, которая обследовала двери и пришла к неожиданному выводу: дерево дверей оказалось странным образом вовсе не деревом, а почти не встречаемой до нашего времени одной незнакомой материей. Она на ощупь оказалось мягкой,а при более внимательном осмотре, излучала еле-еле заметный свет и теплоту. А когда один из числа, тех, что обследовали двери сказал: «Боже мой! Да эти двери почти что живые! Они вовсе не похожи на описываемые двери у входа в пещеру как у Марк Твена в приключениях Тома Соера! - Вы вообще, правы уважаемый, но мы еще не знаем, что они прячут: вход в туннель ведущий в пещеру или вход в иной мир! После этих слов, неожиданно двери сами открылись! И как вы думаете, кто вошел через те двери в туннель. Вошли еще трое смельчаков. И как я потом понял или как я догадался, те двери и тот туннель оказались под завалами одного строения в старой крепости Тигина. - Да, да! Именно там! И крепость между прочим... Это та, что на берегу реки Днестр и смотрит сурово в сторону города Тирасполь. Именно туннель из под этой старой молдавской крепости будоражит мое воображение и находит отражение в последней части моего пока что первого романа из новелл с теми же и общими литературными героями. У меня, к сожалению, вот уже несолько месяцев, тянется тяжелый период в жизни и не так уж рад и активен, как раньше. Но, может быть, пройдут зимние дни! Наступит и у меня своя весна! А с весны перейду в жаркое и приятное ЛЕТО, мое любимое время года и кто знает? Может быть тогда... Наконец откроются эти странные двери. И летом мое ожидание оправдалось. Как-то я познакомился с Алиской, которая жила в однокомнатной квартире со своей глухой бабкой. Я как-то в один июньский день к ней зашёл. Будто бы воды попить, или за Бодлером. Бабка сидела на кухне, смотрела в окно, мы с Алиской - в соседней комнате. Если у вас с вашей девушкой уже есть опыт совместной биографии, вы уже не тратите времени на посторонние разговоры. Даже просто на разговоры уже времени не тратите. Оказываясь с Алиской тет-а-тет, я не оставлял мысли перевести наши отношения на качественно новый этап. Тем более что у себя дома айсберг вовсе не казался айсбергом. Передвигалась среди своих книжных полок в коротком байковом халатике тёплая, домашняя, доступная. И, если бы не бабка которая появлялась всегда неожиданно, всегда некстати. Обычно – именно в тот момент, когда я пытался употребить живой язык прикосновений. Она могла не выходить из своей кухни часами, но, стоило мне приблизиться к Алиске... Я, как ошпаренный, выдёргивал руки из таких мест, что и через месяц при воспоминании делалось невыносимо стыдно. Старуха была глухая, но не слепая. Судя по хохотку, она много ещё чего понимала. Наверное, это был тот самый рок. И на этот раз - в виде бабки. Однажды на кухне сидел я. Алиска хлюпалась в ванной. Бабка скрутилась клубочком на диванчике в соседней комнате и, вместо окна, смотрела на телевизор. Из ванной Алиска вышла не мокрой кошкой. Успела феном высушить длинные свои волосы, сделала укладку, обозначила, усугубила косметикой прелести молодого личика. Знают эти женщины, чем нас, будто бы непредумышленно, ранить. Им - лишь бы мы мучились. А с них самих всё - как с гуся вода. Алиска вошла на кухню и остановилась, склонив голову, прислонившись к стене. За стеной сидела глухая бабка. Я близко-близко подошёл к девушке, постоял возле несколько секунд. Медленно, за пуговкой пуговку, расстегнул халатик до самого низа. Распахнул его, даже с плеч откинув слегка назад. Поправил пушистые волосы. И отошёл к окну. Сел на табурет. Боже! И за что ты для нас создал женщину?! Это был самый безопасный секс в моей жизни. Бабка за стеной, на подсознательном уровне, контролировала ситуацию. Но я благодарен ей за это. Мы, мужики, всегда куда-то спешим, торопимся. Как будто, уже раздевши женщину, мы чего-то там не успеем. А нет бы - попридержать коней, взглянуть на этот прекрасный дар, рассмотреть, оценить, попробовать на вкус глазами, дать мыслям пропитаться обликом вашего будущего наказания. Потом момент будет упущен. Как после сытного ужина, букет самого дорогого вина сливается в один кислый или сладкий вкус. Кстати ли - мне вспоминается один случай. Друг Павлик привёз из села Фетица, редкостное вино. И заглянул к Павлику то ли кум, то ли сват. Нет ли, - говорит, - у тебя, Павлик, чего-нибудь выпить? И Павлик, желая угодить гостю, налил стакан коллекционного, натурального молдавского вина. То ли кум, то ли сват опрокинул стакан, крякнул. - Ну, как, господин профессор? - спросил Павлик. - А я, - ответил кум, - смактанул - и всё. Я эти бормотухи пью залапом, стараюсь даже не нюхать... Вот так и с женщинами. Коллекционное вино мы зачастую выпиваем залпом, как обыкновенную бормотуху. Я помню Алиску, ту, возле стены, до сих пор. Я смотрел на неё со смешанным чувством желания, удивления, восхищения. Теперь я знаю - дело не в красоте. Не в том, какая грудь у Венеры. Какие бёдра у Данаи. Действительно ли так гипнотически действует на мужчин соотношение груди, талии, бёдер? Отчего обыкновенная девушка становится Венерой на картине художника? Может, оттого, что Бог дал ему Любовь, но, как неодолимое препятствие, поставил холст между ним и женщиной?.. И так ли всё просто - за стеной сидела бабка, и я увидел богиню? А, между тем, передо мной стоял живой человек- юная Алиска. И она тоже смотрела на меня. И мне не хочется расшифровывать тот, Алискин, взгляд. Наверное, потому, что вряд ли самому мне будет это приятно. Всегда, чего бы ты ни наделал в жизни, выглядеть хочется лучше, чем ты есть в действительности. Даже в воспоминаниях. И мы часто в них входим и выходим через... Дверь.